Загадка песков - Страница 82

– Ты что ищешь? – спросил Дэвис.

Я уже нацепил воротничок и был почти готов, но прервался, чтобы проштудировать купленное сегодня утром расписание.

– Некто настоятельно собирается прибыть куда-то ночным поездом ночью двадцать пятого числа, – напомнил я приятелю. – Беме, фон Брюнинг и Гримм будут встречать этого Некто.

– Где?

– На железнодорожной станции! А где – не знаю. Они говорили о месте, как о само собой разумеющемся. Но это где-то на побережье, потому как Беме упомянул про «прилив в лучшей фазе».

– Это может быть где угодно между Эмденом и Гамбургом.

– Нет, в более узких пределах, где-то поблизости. Гримм должен будет добраться туда с Меммерта.

– Вот карта. Эмден и Норддайх – единственные железнодорожные станции на побережье до самого Вильгельмсхафена. Нет, есть еще Каролинензиль, но он далеко к востоку.

– А Эмден далеко на юге. Остается Норддайх. Но, согласно расписанию, самый поздний паровоз прибывает туда в 18.15 – это время ночью никак не назовешь. В котором часу будет прилив двадцать пятого?

– Сейчас посмотрим. Сегодня в половине девятого, в Норддайхе то же самое. Двадцать пятого высшая точка будет между десятью тридцатью и одиннадцатью часами вечера.

– В Эмден в 9.22 приходит поезд с юга через Леер, а 10.50 – с севера.

– Рассчитываешь на еще один туман? – насмешливо спросил Дэвис.

– Нет, но очень хотелось бы составить план.

– А не подождать ли нам конца сегодняшней инспекции?

– Нет, нельзя, иначе быть беде.

То был не дешевый трюизм: у меня имелся уже наготове свой план, вот только открывать его Дэвису мне не хотелось.

Тем временем пришла пора отправляться. Каюту мы оставили, как есть, ничего не убирали и не прятали, – это самый безопасный курс, даже если обыск будет продолжен. Но дневник свой я, как обычно, засунул в нагрудный карман и позаботился положить туда же оба официальных письма из Англии.

– Что ты предлагаешь? – спросил я, когда мы снова погрузились в ялик.

– Вернуться к истокам, – ответил Дэвис. – Наша сегодняшняя вылазка – это шанс, который не представится больше никогда. Надо действовать так, как договорились вчера: сказать немцам, что задержимся тут на некоторое время. С целью поохотиться, допустим.

– И поухаживать? – намекнул я.

– Что ж, им и это известно. А потом будем выжидать шанс залущить Долльмана наедине. Но не сегодня, потому как нужно время поразмыслить над добытыми тобой зацепками.

– Поразмыслить – это слабо сказано.

Мы были уже у лестницы. На меня навалилось такое утомление, что я едва чувствовал свое тело до тех пор, пока не коснулся ледяных ступенек, каждая из которых словно каленым железом жгла содранные ладони.

Запоздавший пароход прибыл как раз в том момент, когда мы вступили на причал.

– И все-таки, клянусь Юпитером, почему не сегодня?! – вскинулся Дэвис, меряя пирс шагами, за которыми мне не удавалось поспевать.

– Постой! – возопил я. – И послушай, я-таки не согласен. Уверен, сегодняшний день удвоил наши шансы, но, если мы не сменим тактики, он удвоит и наш риск. Мы оказались посреди очень запутанной паутины. Мне грядущая проверка совсем не по вкусу, и я опасаюсь старого лиса Беме, который ее затеял. Один факт нашего приглашения показывает, что мы под серьезным подозрением. Все это заставляет вспомнить о предупреждении фон Брюнинга в Бензерзиле и сильно попахивает арестом. Между Долльманом и его сообщниками имеется зазор, но нам трудновато будет вбить в него клин. А про сегодня даже речи быть не может – неприятели будут настороже и не дадут нам ни шанса. Да и, в конце концов, многое ли нам известно? Мы не знаем, почему Долльман сбежал из Англии и обернулся немцем. Возможно, на его счету преступление, за которое должны выдать, а вдруг нет? Что, если он наплюет на наши угрозы? Есть еще и девушка, связывающая нам руки. Если Долльман пронюхает о нашей слабости, игра проиграна.

– К чему ты клонишь?

– Мы хотим удалить его из Германии, но он, возможно, пойдет на все, лишь бы сохранить свое положение здесь. Покушение на тебя показывает меру его заинтересованности в этом. Ну что, пожертвуем сегодняшним днем?

Мы в этот момент шли через городской сад, и я, нуждаясь в паре минут отдыха, плюхнулся на скамейку. Опавшие листья зашуршали подо мной. Дэвис остался стоять, ковыряя гравий носком ботинка.

– У нас есть два ценных ключа, – продолжил я. – Первый касается встречи двадцать пятого числа, второй содержит упоминание про Эзенс. Размышлять над ними можно до бесконечности, поэтому предлагаю проверить их.

– Но как? – вскинулся мой друг. – Мы тут постоянно на виду, если нас поймают…

– Твой план… Ох-хо! – крякнул я, с трудом отрывая разбитое тело от скамейки. – Он не менее рискован, нежели мой. Нам следует разделиться, – продолжил я, когда мы зашагали дальше. – Тем самым мы одним махом докажем и свою безвредность, и получим возможность начать сначала. Я возвращаюсь в Лондон.

– В Лондон?!

Мы проходили в этот миг под фонарем, и, судя по отчаянию на лице моего друга, можно было подумать, что я собрался на Камчатку.

– Ну, в конечном счете, именно там мне полагается быть в этот самый момент, – заметил я.

– Ах, да. Совсем забыл. А как же я?

– Тебе без меня не обойтись на яхте, поэтому останешься здесь и будешь тянуть время.

– А тем временем ты?

– Наведу справки про Долльмана и живо вернусь под чужой личиной, чтобы расследовать добытые зацепки.

– Тебе придется поспешить, – рассеянно заметил Дэвис.

– Должен успеть в аккурат к двадцать пятому.

– Когда ты говоришь «навести справки», – продолжил мой товарищ, глядя прямо перед собой, – ты ведь не имеешь намерения навести на его след других людей?